Подарок Хэллоуина

Страшный, веселый, удивительный, не похожий ни на один другой праздник, Хеллоуин стоит у нас на пороге. Последняя ночь октября готовит свой карнавал. Костюмы чертей, гоблинов, скелетов ждут своего выхода.
А здесь для вас приготовлен праздничный подарок.

Начинаем публикацию повести в стиле фэнтези. Пока только первая глава. Если вам будет интересно, поместим остальные. Пишите, делитесь мнениями. Вы первые читатели этой повести. Нам очень важно ваше мнение.

Чудеса света

— Это дракон, китайский дракон, — тяжело дыша проговорил Джим.

Банда Длинного догнала его в переулке. Прохожих вокруг не было, да и какие прохожие в такой час в тихом переулке. Все сейчас в центре. Там настоящий карнавал: огни, музыка, крики и всевозможные чудища. Ведьмы, вурдалаки, привидения, ходячие мертвецы – Хэллоуин сегодня. Вот все и куролесят почем зря. А здесь тихо, только редкие колючие снежинки обозначают круг света от фонаря у магазинчика «Чудеса света», что на углу Сонного переулка.

— Дракон? Да это жалкий разноцветный червяк! — прогнусавил Длинный. — Тебе кто сказал про дракона? Твой сумасшедший папаша?

Банда закатилась смехом. Как удачно пошутил их предводитель. Отца Джима многие так называли. За глаза. А кое-кто вслед отцу крутил пальцем у виска и отпускал словечки, которых тот просто не замечал. Он был мечтателем. Настоящим мечтателем, которых уже не бывает. Рип Ван Винкль собственной персоной. Он будто вчера проснулся и вышел на улицу посмотреть, что же случилось за последние сто лет. Наивный взгляд всегда с интересом вопрошал окружающее. Всклокоченные волосы. Болтающаяся пуговица у ворота рубашки. Нечищеные ботинки со шнурками разного цвета.
И хотя прозвища «Сумасшедший», «Блаженный», «Наш Чудак» давно заменили его собственное имя в устах жителей городка, отца Джима любили за беззлобный нрав, доверчивость и желание всегда придти на помощь. Он мог бросить все дела и полдня вытаскивать соседскую лошадь, попавшую в овраг. Мог отдать последний доллар кривому попрошайке у церкви.
Зарабатывал он столярным делом. Это и делом-то нельзя было назвать. Отец преображался, глаза начинали излучать свет, и рядом будто раздавалась тихая торжественная музыка. Он творил, священнодействовал. Инструменты превращались в магические аксессуары. Мастерская в сарае становилась  лабораторией алхимика. Философский камень делал из свинца золото согласно древним рецептам.
Заказанный учителем математики стул, постепенно, не спеша, сбрасывал опилки, отряхивался от древесной пыли. Как искупавшаяся собака выкручивает себя направо и налево, осыпая всех брызгами, так и этот предмет избавлялся от последнего, что мешало его увидеть и по-настоящему оценить. Он грациозно изгибал спинку, щегольски отставив резную ножку и как будто бы говорил свысока: «Ну как я вам?».
Учитель хватался за сердце, затем за кошелек и сдавленно спрашивал: «Сколько же я вам должен за эту красоту?». Отец Джима смеялся, махал руками - видно, что он был доволен эффектом и своей работой. «Деньги – не главное», – говорил он. – «Главное, что вам понравилось. А хотите я вам его подарю?». Теперь учитель махал руками, трясущимися пальцами вытаскивал из кошелька засаленную бумажку и быстро уходил, прижимая к груди свое сокровище, на которое и садиться-то по будним дням неловко, разве что по праздникам.

Дракона к Хэллоуину Джим делал с отцом вместе. Дракон получился как живой – все время изгибался, и не было похоже, что внутри находится обыкновенный мальчик. Особенно им удался хвост. Тот жил собственной жизнью и, даже когда Джим стоял на месте, хвост подергивался, шлепал о землю, замирал и снова оживал. Голова из папье-маше вращала глазами (это Джим дергал за веревочки), щелкала зубастой пастью – другие веревочки, и, к восторгу окружающих, выпускала из ноздрей клубы черного дыма – тут надо было зубами открыть специальную задвижку. Мальчик быстро научился управлять необычным механизмом и с удовольствием демонстрировал соседям веселое чудовище. Причем сколько они с отцом не старались, дракон никак не хотел становиться злым. Сначала Джим даже расстроился: ну как же, канун Дня Всех Святых. Кругом будут черти и привидения, а тут добрый и веселый дракон! Но чудовище было так интересно делать, что маленький мастер забыл о первоначальном замысле и с удовольствием клеил, рисовал, строгал и привязывал многочисленные веревочки, ведущие к драконовым внутренностям,   лапам, хвосту, голове.

— Это что, хвост? — гоготал Длинный. — Дай-ка я посмотрю, что у него внутри.

Его руки потянулись к извивающемуся разноцветному хвосту, разделенному надвое острым гребнем.

— Твой папаша, наверное, свой оторвал и присобачил к червяку! — продолжал издеваться наглый мальчишка.

Он учился в школе Джима, но классом старше. Был невероятно худ, сутул и бледен. Ростом он еще в прошлом году обогнал всех своих одноклассников и его побаивались, но не только за рост. Несмотря на худобу, он выглядел довольно зловеще и мог не надевать костюм смерти, в который был сейчас наряжен. Руки почти до колена, сгорбленная спина, нос крючком отбивали всякую охоту связываться с ним. Его боялись и потому еще, что год назад Длинный дико избил новичка, приехавшего с побережья со своими родителями. Новичок походил на известного артиста, игравшего в ковбойских фильмах, и девочки влюбились в него с первого взгляда. Парень был ладно сложен, хорошо держался, говорил правильно, не по-здешнему. И главный недостаток с точки зрения некоторых – был отличником. В первый же день Длинный позвал новенького за школу потолковать о жизни, как было предложено. Там, у школьной конюшни, где засыпая жевал сено старый Боб, ничего не подозревающего новичка повалили на землю друзья Длинного, а тот ногами, с разбегу, лупил свою жертву, от усердия пуская слюни изо рта. Уходя он пригрозил: «Скажешь кому – убью!»
Новичок ничего не сказал родителям и директору о том, кто напал на него. И вскоре вместе с семьей переехал в другой город. А Длинный лишь укрепил свою славу страшного, непобедимого драчуна.

Последние его слова больно ударили Джима, слезы брызнули из глаз. Мальчик очень любил своего отца и защищал того, как мог. Однажды он даже разбил окно краснорожему молочнику за то, что тот произнес с ухмылкой: «А вот и наш ненормальный пожаловал». Отец только улыбнулся в ответ, а Джим запомнил и возненавидел краснорожего навсегда. Окно вело в спальню, и было очень смешно наблюдать за перепуганным молочником, скачущим в одних трусах по комнате в три часа ночи.

— Ты, ты.., — мальчик даже не мог подобрать имя для глумящегося над ним долговязого подростка. — Ты гад!

Джим, нагнув голову, изо всей силы боднул драконовой головой в живот обидчика. В картонной голове что-то треснуло, но сделана она была на совесть и только покосилась на плечах Джима. Длинный икнул от неожиданности и боли (каркас головы делался из металлических прутьев), схватился руками за живот и согнулся пополам, как будто сломанный шест. Остальные мальчишки ошарашенно притихли: их предводитель был повержен, а враг возвышался над ними и грозил страшной зубастой пастью. Они чуть расступились – столь неожиданна оказалась атака. У толстячка Вилли, нарядившегося привидением, открылся рот, пухленькие щечки побледнели и на длинных густых ресницах повисла слеза. Он был известным трусишкой и считал большой удачей, когда его приняли в компанию Длинного. Деньги на завтраки, постоянно переходившие из его карманов в карманы тощего хитреца, обеспечивали ему покровительство забияки. Сейчас он отступал от разъяренного дракона, чувствуя внизу живота предательские позывы.
Дракон, увидев образовавшийся вокруг него простор, грациозно развернулся, прошелестев сверкающей чешуей и оттолкнув согнувшегося, ноющего от боли мальчишку, будто взлетел над улицей. Он плавными движениями плыл вдоль заснеженной дороги, рассыпая радужные искры, источая клубы пара и дыма из огнедышащей пасти. Маленькие негодники зачарованно глядели на это волшебство. Сейчас они ощущали себя маленькими детьми, попавшими в страшную сказку. Им уже не хотелось преследовать Джима и ломать его костюм. Тем более, что и Джима-то никакого не было, а был огромный дракон с большим красным гребнем от головы до кончика хвоста. Вот сейчас он повернет свою страшную оскаленную пасть в их сторону, пахнет на них пламенем с запахом серы, и не будет им пощады. В три прыжка догонит их дикое чудовище и разорвет без жалости и сострадания. Нахальные, отчаянные сорвиголовы вмиг превратились в несчастных малышей, которым угрожает ужасная опасность. Так был силен животный первобытный страх, рожденный их воображением. И вот они уже несутся по переулку, путаясь в своих карнавальных костюмах, и ни о чем не помнят кроме теплых маминых рук, нежно прижимающих их головы к своей груди. И вот он уже вдалеке родной дом, и пар из трубы вьется, поднимаясь в морозное ночное небо. Еще немного – и спасены. Ату их! Хватай! А то уйдут!

Длинный так и не разгибаясь брел по переулку прочь от места стычки. Он плакал от обиды на жестокую судьбу. Боль после удара прошла, но боль поражения жгла ему глаза, и слезы капали сами собой. Теперь над ним, может быть, даже будут смеяться. «Нет! Я им покажу, как смеяться!» – думал злобно он. «Каждого подстерегу по одному и набью морду! Да-да, набью морду!». От этой мысли ему стало немного легче и он разогнулся. Совсем немного, потому что и без того был похож на крючок своей сутулой тощей фигурой.

Двери магазинчика заскрипели, распахнулись на две стороны и впустили вместе с паром и дымом чудесное создание – красивого китайского дракона. Звякнул колокольчик над головой – в «Чудеса света» забрел редкий сегодня посетитель.

— Приветствую вас, дорогой … — говорящий запнулся, увидев посетителя, но, видно, его было трудно смутить, и он продолжил. — Уважаемый дракон! Очень рад вашему визиту! Что вас привело в столь поздний час в этот безлюдный уголок?

Джим стащил маску-голову и огляделся, тяжело дыша. Крупные капли пота стекали на глаза по пунцовому от бега в тесном костюме лицу. Он вытер обеими ладошками глаза, мокрый лоб и увидел перед собой седого джентльмена. Иначе того и нельзя было назвать: черный фрак, галстук-бабочка, цепочка часов, свисающая из жилетного кармана. Ботинки с длинными носами сверкали, не допуская мысли о пыли. Белоснежный кончик платка ровным уголком смотрел из кармана. Только прическа напоминала одуванчик на летнем лугу: седые длинные волосы, словно наэлектризованные, торчали в разные стороны. Видимо, такова была природная особенность шевелюры этого человека. Что, впрочем, нисколько не портило его.

— Я, я это... бежал... вот, — мальчик все еще не мог отдышаться.
— Очень любопытно, — без тени иронии заметил седой джентльмен. — Прошу вас, проходите ближе к огню, здесь теплее. Присаживайтесь. — Он подвинул широкое, обитое плотной тканью с рисунком лили, тяжелое кресло ближе к камину.

Джим плюхнулся в уютные объятия кресла и перевел дыхание. Вокруг возвышались полки. Полки с книгами. От самого потолка до потертого паркетного пола – одни полки. Рядом с камином стояли два кресла, в одном из них расположился мальчик. Перед креслами – красивый резной стол, по столешнице которого бесконечной вязью разбегались волшебные узоры, выполненные из разных сортов дерева. Джим понимал в это толк: отцу не раз заказывали столики «под старину» и всегда получалось что-то особенное. Красное дерево, бук, дуб, болотный клен переплетались изящными рисунками под руками обыкновенного столяра, делая его волшебником и заставляя сердца людей учащенно биться в восторге.
За столом в сумраке магазина виднелись все те же полки, заставленные разнообразными томами. Яркий свет от лампы на столе выхватывал только ближние полки с разноцветными корешками, оставляя простор воображению в отношении с трудом угадывающихся предметов в глубине помещения. Огромный глобус на деревянной подставке-раме угадывался в полумраке. Что-то еще выдавало себя черными тенями во мраке, но разобрать, что именно, уже было трудно. Ближе к входной двери растопырилась деревянная лестница-стремянка, без которой верхние полки были доступны только пауку, плетущему  свой узор под потолком уже много лет подряд.

Пока необычный посетитель рассматривал полутемное вместилище знаний, хозяин магазина (а кто же это еще) терпеливо дожидался, пока гость заговорит. Он спокойно и с достоинством сел напротив Джима, достал откуда-то из полумрака стакан в резном подстаканнике, налил в него из пузатого, затейливо расписанного чайника что-то горячее, тут же наполнившее уютное помещение запахами душистого китайского чая, мяты и незнакомых, будоражащих обоняние, трав. Стакан оказался рядом с носом мальчика, и тот, не в силах сопротивляться волшебному дыханию напитка, схватил подстаканник обеими руками.

— Благодарю вас, сэр, — членораздельная речь начинала возвращаться. Джим оглянулся на дверь: нет ли там врага, не стоит ли, поджидая за углом, тощий злодей.

Это движение не ускользнуло от взгляда хозяина магазина. То, что у мальчика неприятности, бросалось в глаза.

— Я вижу вашему костюму досталось, — тактично заметил он.

Костюм, действительно требовал ремонта: голова покосилась, один клык выпал по дороге, бок порвался, а из раны высовывался медный прут каркаса.

— Пустяки, сэр. Мы с отцом быстро приведем его в порядок.

Джим просительно посмотрел на седого джентльмена и произнес:

— Можно я еще немного посижу у вас. Здесь так хорошо. Чай у вас отличный! — Чай действительно был чудодейственным: по телу пробегали волны тепла и неги. Уходить не хотелось, да и риск столкнуться с врагом был еще велик.

— Окажите честь, располагайтесь, юноша, — улыбнулся мужчина. — Я никуда не тороплюсь, а вы можете что-нибудь почитать, — он обвел рукой полки. — Что вы предпочитаете? Приключения, конечно?

Мальчик обрадованно закивал головой. Ему тут начинало нравиться. Отец как всегда пропадал в мастерской и не ждал сына раньше двенадцати. Больше его никто не ждал - мама умерла несколько лет назад от воспаления легких. Джим страшно переживал и сначала даже обиделся на нее за то, что она бросила их одних, но потом он привык разговаривать с ней перед сном, отчитываясь о том, что случилось за день, и уже не плакал, вспоминая ее. Отец после смерти мамы чуточку сгорбился, немного уменьшился в росте и стал совсем седым. Но он не замкнулся, не озлобился на жизнь, и людям все так же было легко рядом с ним – блаженным. Улыбка, которую он дарил каждому встречному, была наполнена теплом. Свет исходил из морщинок в уголках глаз, и даже собаки наклоняли передним головы и виляли хвостами.

— Да, сэр, если можно. Я очень люблю приключения! Вот если у вас найдется Жюль Верн...
— Безусловно, молодой человек. Жюль Верн у нас в почете, но я вам рискну предложить вот что..., — с этими словами седой джентльмен с легкостью встал и прошел в глубину магазина.
— Вам повезло, — продолжал он из темноты. — Один наш постоянный покупатель заказал эту книгу еще год назад. Мы никак не могли отыскать ее. Все издательства, все книжные склады нам ответили отказом.

В темноте зажегся неяркий колеблющийся свет.
— И вдруг удача нам улыбнулась, — свет приблизился, и из-за дубовой полки показалась сначала рука с керосиновой лампой, а затем ее хозяин, сжимающий под мышкой пергаментный сверток.

— Вот она! — торжественно провозгласил джентльмен. Он развернул шуршащий пергамент, удовлетворенно осмотрел переплет из настоящей кожи и нарочито строго взглянул на Джима. — А страницы вы не перегибаете?
— Нет, что вы, сэр! — вскричал тот. — Я очень аккуратный с книгами.
— Ну что же, садитесь поближе к лампе, у вас до закрытия еще целый час.

Книга, настоящая книга, не эти дешевые детективчики, которыми зачитывались школьники на уроках. Такую книжонку в тонком бумажном переплете легко было спрятать в карман, перегнув пополам, а потом развернуть ее на коленях и предаваться поискам бриллиантов где-нибудь в Южной Африке. Это было гораздо интересней, чем заучивать теоремы и искать эту самую Африку на карте под пристальным взглядом мистера Дженкинса.
ЭТА книга была из породы Книг с большой буквы. Толстый кожаный переплет, весь в буграх и рытвинах, зеленый, как старый крокодил, и такой же потертый. На эту книгу надо было смотреть с благоговением. Причем смотреть надо долго, готовя себя к тому, что будет там – внутри. А внутри обязательно должно оказаться что-то значительное, ведь не может быть, к примеру, слезливая любовная история одета в костюм истории человечества или даже библии.
После того, как все приличия соблюдены, вы, не спеша, приведя в порядок мысли, одежду, прическу и что там еще у вас, дрожащей рукой открываете не книгу – новый мир невиданных чудес и несметных сокровищ, ослепительных красавиц и кровожадных злодеев. Мир этот полон солнцем и луной, звездами и ветром странствий. Его населяют удивительные, совершенно невозможные в нашей обычно-унылой жизни, создания: эльфы, гномы, гоблины, духи. Кого там только нет. А нет там только вас, и именно вас ждут эти несчастные заброшенные существа. Только вы принесете им избавление от огромных людоедов и ночных вампиров. Вперед, мой друг! Смелей! Вас ждут.
Что-то похожее пронеслось в голове Джима, когда на колени к нему упала  книга. И пригвоздила его к старому креслу. То ли она была так тяжела, то ли излучала какое-то колдовство, но встать, не перевернув переплета, Джим уже не мог. Пересохшее горло просило: «Пить...», руки тянули кожу переплета кверху, а широко открытые глаза жаждали приключений.
Дверь в книгу распахнулась с глухим стуком, и в лицо мальчику подул сильный ветер, несущий тысячу запахов, которым не было места в старом пыльном магазинчике «Чудеса света», что на углу Сонного переулка.

Комментарии